Психология экологии: от экоцентризма до экофашизма и обратно
Возрастание значения системного и экологического сознания привело к появлению в последней четверти ХХ в. в психологической науке направления «экологическая психология». Экологическая психология существует в двух относительно самостоятельных формах — энвайроментальной психологии (от англ. environment — «окружение, среда»), изучающей взаимодействие человеческой психики со средой (природной, предметной, архитектурной, социальной) и собственно экологической психологии, которая рассматривает взаимосвязанные вопросы экологического сознания и психологии охраны окружающей (природной) среды.
Экологическое сознание — это осознание человеком своего влияния на свою среду и среду обитания других живых существ в ходе своей жизнедеятельности, понимание системной взаимосвязи и взаимозависимости всех составляющих биосферы.
Оно также предполагает понимание возможных путей и способов решения экологических проблем с целью сохранения экологического равновесия каждого региона и биосферы Земли в целом.
С.Д. Дерябо и В.А. Ясвин выделяют три типа экологического сознания — антропоцентрическое, природоцентрическое и экоцентрическое. Антропоцентрическое экологическое сознание, по мнению Л. Уайта, имеет своим истоком на монотеистическую религиозную парадигму мироздания, согласно которой человек — вершина божьего творения на Земле и поэтому его ценность выше всех других божьих тварей и он имеет право распоряжаться ими и природой по своему усмотрению для удовлетворения собственных потребностей. Другие исследователи (М. Вебер, Р. Генон, М. Элиаде) напротив, связывают хищническое отношение человека к природе с «десакрализацией» мира, лишением его святости «божьего творения» в ходе протестантской реформации. Антропоцентрическое сознание лежит не только в основе пренебрежения негативными последствиями для природы от промышленной деятельности крупных предприятий, но и в основе сопротивления природоохранной деятельности заповедников со стороны местного населения. В настоящее время антропоцентрическое сознание переживает острый кризис, вступая в противоречие с негативными последствиями природопользовательской деятельности человека и нарастающей остротой экологических проблем.
В результате ведущие позиции начинает занимать природоцентрическое экологическое сознание — система представлений о мире, базирующаяся на идее подчинения социума природе и имеющая своими истоками древние культы, проявлявшиеся в формах шаманизма и языческого многобожия. В этой парадигме высшую ценность имеет природа, а человечество призвано максимально сохранять существующую исходную гармонию. Однако этот тип сознания, при всех его достоинствах, также не решает существующих экологических проблем, поскольку ставит преграду развитию человечества в научно-техническом плане. Более того, крайние формы этого сознания могут быть реакционны и даже ретроградны, как, например, экопримитивизм, ратующий за возврат к архаическим формам природопользования, не нарушающим гармонию биосферы, и экофашизм, призывающий к тоталитарному режиму с целью навязывания людям природоцентристских идеологии и поведения.
Экоцентрический тип экологического сознания является действительно продуктивной альтернативой двум другим типам экологического сознания. Он основывается на холистическом взгляде на отношения человека и окружающей среды с акцентом на гармоничное взаимодействие и взаиморазвитие. В экоцентрической парадигме человек отказывается от иерархического взгляда на мир, признает высшей ценностью гармоничную коэволюцию (то есть сочетание природных эволюционных процессов с процессами, сознательно направляемыми человеком) с природой и стремится не только сохранять, но и приумножать природные ресурсы на благо всей биосферы. Такой тип сознания опирается не на религиозные догматы, и не на коммерческую выгоду, а на так называемую «универсальную этику» (Г.Д. Торо, М.К. Ганди, А. Швейцер, Л.Н. Толстой). Универсальная этика постулирует ценность всего живого без иерархических соотношений (А. Швейцер поэтому называет свою концепцию «этика благоговения перед жизнью») и утверждает необходимость распространения сферы действия человеческой этики и ответственности на все живое.
Последние два типа экологического сознания опираются на экологическую философию (экофилософию), называемую «глубинная экология». Данный термин был предложен норвежским философом А. Нейсом в 1972 г. Этот экофилософ полагает, что изначально усилия по охране природы носили «поверхностный характер» борьбы не с причинами, а с последствиями экологического кризиса. В связи с этим необходимо не изменение технологии охраны природы, а сущностная мировоззренческая переориентация. А. Нейсом и его последователями — Б. Девиллом и Дж. Сешнсом разработана платформа глубинной экологии. В результате ее реализации природосообразный образ жизни превращается для человека в естественную форму его бытия в мире и взаимодействия с любой средой — от природной до социальной. Глубинная экология призывает людей не рассматривать природу лишь как источник ресурсов для себя, уважать права всех жизненных форм на жизнь и процветание, сопереживать другим живым существам и экосистемам, стремиться к максимуму разнообразия жизни человека и других видов.
Последовательно идеологии глубинной экологии придерживается экофеминизм (англ. ecofeminism от гр. oikos — «дом, родина» и femina — «женщина») — женское идеологическое общественное движение и теоретическое направление, развившееся из радикального феминизма, которое вводит проблематику пола/гендера в экологию. Экофеминизм синтезировал элементы феминистского движения и движения зеленых, склоняясь к точке зрения глубинной экологии, в соединении с критикой гендерной асимметрии в обществе. Как идеологическое движение и теоретическое направление экофеминизм возник в начале 1970 гг. годов сначала во Франции и США, а затем во многих других странах.
Как полагают теоретики экофеминизма (С. Бордо, С. Гриффин, Ф. Дюбон, М. Линдон, К. Мёрчант, М. Мэлор, Ш. Ортнер, Р. Рэдфорд, Э. Уокер, К.Дж. Уоррен, и др.), природа и женщины, как носительницы и хранительницы биологической жизни, являются жертвами патриархального угнетения — потребительское отношение к природе и притеснение женщин в культуре тесно связаны. Экофеминизм утверждает, что патриархальное общество построено на четырех взаимосвязанных опорах: дискриминация по полу/гендеру, расизм/национализм, классовая эксплуатация и экологическое разрушение. Поскольку все эти проблемы теснейше взаимосвязаны, их необходимо и возможно решать только комплексно. При этом неспособность экологов справиться с существующими проблемами обусловлена, по мнению экофеминисток, главным образом мужским доминированием в самом движении «зеленых». Для преодоления экологического кризиса и защиты природы необходимо опереться на специфику женской психологии; мир может быть возвращен к первоначальной гармонии благодаря женской интуиции и мягкости чувств.
В духовных представлениях экофеминизма центральное место занимает образ Земли как живого существа, корнями уходящий в африканские, индейские и доиндустриальные европейские культуры. Однако имеется и современное мифотворчество на эту тему, пытающееся подвести под глубинную экологию духовную основу. Британский эколог Дж. Лавлок предложил концепцию Гайи в 1970 гг. В основе его «теории Гайя» (англ. Gaia theory — по имени древнегреческой богини Земли, которая по-русски традиционно произносится Гея) лежит утверждение, что Земля — живое существо, обладающее «разумом», связанным с остальными «живыми» планетами; стремясь к самосохранению, она может уничтожить человечество, которое оказывает на природу негативное воздействие. По его мнению, человечество должно бережно относиться к Земле, иначе Земля-Гея, защищаясь, уничтожит его.
Природоцентрическое мировоззрение в своей крайности приводит к резкому перекосу от антропоцентризма к мизантропии (греч. misanthropía, от miséo — «ненавижу» и ánthropos — «человек»). Некоторые радикальные экологические активисты считают, что необходимо пожертвовать политической свободой и отказаться от комфортного существования во имя спасения жизни на Земле. Полный отказ от современных технологий и сокращение населения Земли ради спасения планеты от опасностей перенаселения и загрязнения, приводящих к деградации биосферы, осуществляемый насильственными тоталитарными методами и на основе неоязыческой идеологии и мистики получил название «экофашизм» (термин финского политолога Д.П. Русса) или, что более точно, «экототалитаризм» (поскольку фашизм — лишь частный вариант тоталитаризма).
Термин «экофашизм», согласно глубинному экологу Д. Ортону, имеет два основных значения: 1) радикальная охрана окружающей среды, напрямую связанная с неофашизмом; 2) эпитет, используемый консерваторами для дискредитации экологической политики своих политических противников. Кроме того, Д. Ортон называет «экофашистами» анти-экологическое движение в США под названием «Мудрое пользование» (идеологи Р. Арнольд, Д. Дитц, М. Тагвел). Его сторонники полагают, что вся природа предназначена для человеческого использования и поэтому ее не следует «запирать» в парках или заповедниках, а доступ человека к ресурсам всегда должен иметь приоритет. Соответственно, это движение организует силовые акции против защитников природы и животных, проводит истребление тюленей, которые «отбирают у рыбаков рыбу», а также поддерживает рабочих, занимающихся лесозаготовками и рыболовством. Наряду с этим, Д. Ортон признает «экофашизмом» даже практику реставрационной биологии и так называемые «интрузивные» исследования, предполагающие глубокое вмешательство в экосистемы и допустимость вреда для отдельных ее представителей ради блага всего биоценоза. В настоящее время конкретно экофашистских организаций крайне мало. Самая известная из них — Либертарианская национал-социалистическая партия зеленых в США, чьим знаменем является свастика на зеленом фоне и идеология которой во многом опирается на труды нацистского теоретика Э. Лемана.
Идеологическим главой экофашизма считается финский публицист К.П. Линкола, хотя сам он такого названия для своих идей не применяет. С начала 1970 гг. Линкола внес существенный вклад в развитие идей деиндустриализации, предлагая использовать геноцид для контроля над количеством и качеством человеческой популяции в целях сохранения природного баланса и спасения Земли от человеческой экспансии. В своих работах Линкола описывает человеческий род (называя его homo destructivus — «человек разрушающий») как «раковую опухоль» на теле природы. Он выступает в средствах массовой информации с заявлениями, что война является благом, поскольку способствует уменьшению населения воюющих стран, а также предлагает стереть большие города с лица Земли с помощью атомного оружия. Его идеалом общества является управляемая образованной элитой тоталитарная диктатура, где основная масса населения живет по стандартам Средних Веков и где потребление ограничено использованием только возобновляемых ресурсов. В связи с явным восхищением нацистской Германией оппоненты обвиняют Линколу в экофашизме.
С экофашизмом в стремлении радикально решать экологические проблемы за счет человечества перекликаются «зеленый анархизм», «эко-примитивизм» (смыкающийся с «анархо-примитивизмом») и «экотерроризм», характеризующиеся более радикальным практическим настроем на подрыв существующей антиэкологичной социальной и экономической системы с помощью саботажа и террористических акций. Эко- и анархо-примитивизм — это критика истоков и достижений технологической цивилизации и призыв к деиндустриализации, ликвидации современных социальных институтов и власти государства для сохранения природы и избавления от пороков современного общества. Идеологически это движение базируется на концепции «Золотого века»; эта мифологема, как установил культуролог и мистик М. Элиаде, восходит ко временам неолитической революции и является реакцией на введение земледелия. Некоторые теоретики примитивизма утверждают, что «корень зла» заключается в возникновении патриархального общества (как полагает экофеминизм) и связанного с ним монотеизма, другие — видят исток экологических проблем в начале использования письменности, металлических инструментов, индустриальной революции, и т.п. Напротив, образу Золотого века сопутствуют мифологемы «потерянного рая» и «благородного дикаря». Эти архетипические образы лежат в основе утопической идеологии и футуристических проектов примитивизма, рисующих гармоничное общество ручного труда.
Иллюзорность этих концепций, при всей их внешней (эстетико-экологической) привлекательности, продемонстрирована многими исследователями, даже вне связи с критикой радикальных форм глубинной экологии. Так, философ Б. Рассел показал, что вера «в высшую добродетель угнетенных» — аборигенных наций, бедняков, женщин, детей — характерна для исторических периодов, когда угнетатели теряют власть в определенной сфере и нуждаются в оправдании для ее удержания. Идеализация служит идеологическим средством не подпускать этих «чистых созданий» к власти и продолжать управлять ими; когда же угнетенная группа принимается доказывать, что высшая добродетель дает ей основания для захвата власти, у правящей верхушки наступает «разочарование» и более негативный взгляд на эту группу. Эта модель хорошо работает на всех перечисленных примерах, включая деидеализацию «невинности» детства в психоанализе и сопротивление идеям феминизма со стороны религиозных фундаменталистов; в последнее время к таким «добродетельным угнетенным» следует добавить сексуальные и иные меньшинства, которые все больше захватывают власть в странах «зашкаливающей политкорректности», что приводит к неизбежной реакции в форме фундаментализма, расизма, неофашизма.
Психолог и философ-трансперсоналист С. Гроф с позиций своей холотропной концепции связывает идею Золотого века с неосознанным воспроизведением человеком первой базовой перинатальной матрицы (БПМ I) — сохраненным в глубинах подсознания (едва ли не на клеточном уровне) воспоминаниях о блаженном состоянии внутриутробного бытия плода, которое нарушается начавшимся процессом родов, воспринимающимся как «изгнание из Рая». Подобного же взгляда придерживается и Л. Де Моз в своей концепции психоистории, полагая, что социальные исторические процессы представляют драматизацию (то есть «отыгрывание», «отреагирование») процесса рождения человека. С этих позиций эко-примитивизм предстает как актуализация ранних инфантильных способов мировосприятия, что характерно для защитного механизма возрастной регрессии, срабатывающего, когда человек не справляется с проблемой взрослыми средствами. Эта реакция многих людей вполне объяснима перед лицом все нарастающих экологических проблем.
С позиций же интегральной концепции К. Уилбера подобные ретроградные устремления суть проявления «до/над заблуждения», когда в стремлении выйти из-под давления позитивистского рационализма и связанной с ним патриархальной культуры люди путают превосхождение рационального уровня сознания с возвратом к его более архаичным состояниям, которые также обеспечивают выход за пределы «эго», но не за счет его диалектической «нераздельной неслиянности» со средой (социальной, природной), а за счет деградации и распада самого «эго». К. Уилбер констатирует, что большинство теоретиков экофилософии при всех «эко-холистических» заявлениях не способствует глобальному конструктивному преобразованию общества и природы, а скорее поощряет возврат к племенной культуре и регрессию фрагментов сознания на более низкие уровни. В этой связи некоторые мыслители (Р. Генон, Г. Гессе, Н.А. Бердяев, У. Эко, С.Б. Переслегин и др.) уже давно говорят об опасности нового Средневековья, которое придет с упадком современной технизированной культуры в результате различных социальных катаклизмов.
Итак, приведенный краткий обзор убеждает в необходимости целенаправленных усилий по формированию гармоничного экологического сознания, на основах эконцентризма и универсальной этики. В противном случае естественные психические механизмы приводят либо к закреплению инерции антропоцентрического разрушительного отношения к природе или, в качестве реакции на стресс экологического кризиса, — к появлению регрессивных тоталитарных экологических идей, которые, в конечном итоге, не менее опасны для человечества, чем последствия агрессивного природопользования. Как говаривал профессор Преображенский, «разруха начинается в головах», следовательно, именно ответственное коэволюционное экологическое сознание людей должно стать той точкой опоры, которая обеспечит перелом имеющихся и намечающихся негативных тенденций в сфере экологии и оптимизацию всех взаимодействий человека с природой, отвечающих вызовам настоящего и будущего.
